Выпуск 41. Марк Шагал

Впервые за много лет я испытываю сегодня настоящую гордость за Россию! И это, кстати, весьма уместно, потому что стихотворение «Родина» вызывало у меня довольно амбивалентные чувства.

В 1995 году мы впервые поехали в Европу. Для начала выбрали Париж. Одно из самых чудесных впечатлений – дети в музеях. На выставке Пикассо девушка вела группу детского сада, разных цветов кожи дети садились на пол под картинами и внимательно слушали ее объяснения, отвечали на вопросы, проявляя явный интерес. Это было просто восхитительно.

В минувший четверг мы ходили с дочкой в музей. В Тель-Авивском музее сейчас неплохая выставка Пикассо. Дочка забрала у меня магнитофон, надела наушники, переходила от картины к картины с очень серьезным видом, нажимала нужные цифры и внимательно слушала. Возле портрета женщины в турецком костюме села на пол и долго сидела. Когда в конце я спросила ее, что понравилось, взяла меня за руку и прямехонько привела к этой картине. Еще мы немного порассуждали, почему люди состоят из кусков, и с какой стороны у той или иной тети на картине перед (последний вопрос в ряде случаев остался без ответа). Потом пошли к импрессионистам и обсудили, чем они отличаются от Пикассо.

Стоит ли говорить, какое наслаждение ходить с ребенком в музей.

Две недели назад мы были в Иерусалимском музее. Там выставлены работы необыкновенно самобытного современного художника Инки Шонибара (Yinka Shonibare) – увы, в интернете работ не нашлось. А еще там небольшая, но необычайно приятная выставка Шагала. Есть и витражи из синагоги в Эйн-Кереме. Впрочем, кто в состоянии добраться до Иерусалимского музея, тот и в сам Эйн Керем может съездить....предисловие


* * *

Я расписал плафон и стены –
танцоры, скрипачи на сцене,
зеленый вол, шальной петух,,,

Я подарил Творенья Дух
вам,
мои братья бессловесные.
Теперь – туда, в края надзвездные,
где ночь светла, а не темна....

... И песни наши, вновь чудесные,
услышат земли поднебесные
и стран небесных племена.


Родина.

Мой гость – луна в полночный час
из той страны, что входит с нами....
Там красное трепещет знамя
на старой улице у нас.

Мир – без меня – там обновлен.
Хлопочет ветер: как созвать бы
на торжество великой свадьбы
гостей из множества племен.

Там радость свой являет нрав:
плясун в толпе звенит подковкой,
свободу, жизнь завоевав
горячей речью и винтовкой.

Вылазьте из глубоких ям,
дядья и тетки, ты, кузина,
ты, старый дед, - отныне вам
дается званье гражданина...

О, подхвати и воздыми
меня к высотам, облак знойный!
Я слышу колокола звоны
внизу, где крыши и дымы.

Я слово тихое скажу:
- Страна моя в снегах с тропою,
моя душа навек с тобою –
пока живу, пока дышу.

Тебя я в красках воспевал –
не знаю, нравится ли песня,
но не отвергни, даже если
вдали я голосом устал.

Твои леса, твоих людей,
цветы твои – в кармин одел
и в изумруд,
и в бирюзу я...

Твой светлый лик живописуя,
благословляю в ночь и в день...

Молчишь, страна моя. Ты хочешь
мне сердце, что ли, надорвать?
Какой молитвой – днем ли, ночью –
палящий жар мне утолять
в груди?..
Коленнопреклоненный....
С надеждой тайной, сокровенной...

Я кровь свою, на знойных грезах
настоянную, тебе пошлю,
свое дыхание –
как слезы
текучие,
всю жизнь мою.

И воздух, голубой и зыбкий,
качнется глыбой в вышине,
и сам я
с тихою улыбкой
умру и лягу в тишине.

Ты на меня, страна, в обиде?
Но я открыт перед тобой –
бутыль в откупоренном виде,
сосуд с доступною водой.
Из года в год разлука крепла...
Но возвращусь я дотемна,
и ты мою могилу пеплом
посыпешь, милая страна.

Возможно, это не самые великие стихи на свете,
но для меня немного неожиданной оказалась не только глубина
привязанности к Витебску, но и сам факт существования
в природе прозы и стихов Марка Шагала, в переводах с идиша.