Выпуск 217. Юргис Балтрушайтис

[somepoetry]

Годы жизни Балтрушайтиса: 1872-1944.
Специфичность его просодии я относила к вкусам
переводчиков, его современников. Но оказалось
гораздо интереснее - Балтрушайтис писал по-русски!
"В литературе остался как русский поэт-символист", -
сообщает litera.ru. Так и хочется ляпнуть что-нибудь
очень умное, вроде:"Да это же наш русский Апполинер!"


Ночной пилигрим

Весь преданный жару тоски ненасытной,
Плетусь я по звёздам, ночной пилигрим,
Приемля их холод душой беззащитной,
Взывая к их пламени сердцем нагим.

Мерцает их слава, то кротче, то строже,
Великая полночь их сменой полна,
Но сердце, как тайна, всё то же, всё то же,
И боль кочевая всё также одна.

Лишь вижу: напрасна молитва в пустыне,
Что с бледною дрожью слагают уста,
И горек мой посох – доныне, отныне –
Где выкован череп под знаком креста!

Лишь знаю, что в мире – две разных ступени:
Средь высей зацветший покой
И в дольней дороге – от тени до тени –
Заблудший в смятении разум людской!


Раздумье

Цвети, душа, пока не сжаты
Зной дней отбывшие поля, –
Пока не плачет боль утраты,
Как зов бездомный журавля...

А там, в угрюмый час ущерба,
Сквозным скелетом встанет верба
Средь пустоши без рубежа,
Где лишь протянется межа,
Шурша редеющей щетиной

И раня слух, волнуя кровь –
Средь мёртвой чащи вновь и вновь
Зловещим звоном крик совиный
При бледном зареве луны
Пронзит пустынность тишины...


* * *

В сокрытом строе мирозданья,
В безвестности его путей
Есть горький подвиг ожиданья,
Что подвига борьбы трудней...

Без дум, без снов, без слёз и смуты,
Как бы в плену у стен глухих,
Какая боль считать минуты
И мерить веком краткий миг...

Так, точно на меже осенней,
Не шепчет ветер в камыше,
И лишь стоят немые тени
В изнемогающей душе...