Выпуск 262. Натан Альтерман.

[somepoetry]

*ובדממם הבוקר יעלה - написано возле Вечного Огня у входа в Кнессет.

День памяти павших в войнах Израиля отмечается перед
Днем Независимости. Чтобы на закате, за последними речами
памяти павших, прочесть поминальную молитву и зажечь
двенадцать факелов за процветание Государства Израиль.

В израильской поэзии много гордости сквозь слезы.
Как и во всей еврейской истории.


* [у-ве-дмамАм а-бОкер йалЕ] - букв. "и в их крови встанет утро"


Летняя ночь

Тишина в пространстве громче вихря,
И в глазах кошачьих блеск ножа.
Ночь! Как много ночи! Звезды тихо,
Точно в яслях, на небе лежат.

Время ширится. Часам дышать привольно.
И роса, как встреча, взор заволокла.
На панель поверг фонарь ночных невольников,
Потрясая золотом жезла.

Ветер тих, взволнован, легким всадником
Прискакал, и, растрепав кусты,
Льнет к зеленой злобе палисадников,
Клад клубится в пене темноты.

Дальше, дальше ввысь уходит город
С позолотой глаз. Урча, без слов,
Испаряют камни гнев и голод
Башен, крыш и куполов.


Рассвет после бури


Разбит, прибит,
Базар, хромая, встал
С разгромленных телег, с сугробов сена,
Очнувшись,
Циферблат на башне сосчитал
Свои часы
Последние до смены.

Но пахнет улица
Еще дождем,
И памятник, сияя
Мокрыми глазами,
С моста глядится в водоем.
И дышит дерево –
И дышит пламенем рассветного расцвета,
И именем грозы, громов и лета.

Перевод Л.Гольдберг



Огненный бастион


Дымится и хрипит старинный гнев земли,
И местью бредит он, как раб в неволе…
Земля –
Она твоя в крови проклятий и молитв,
Она в глазах твоих осела белой солью.

Древней любви и слов ее прожженный прах,
А жажда
Первых лоз и струй вина древнее.
И человек во сне, и дерево в корнях –
Заложники ее. Всегда при ней и с нею.

Терзай ее металлом заступов –
Она
Щетинится щитами огненно и сухо.
И потом рук своих расплачешься ты под
ее неслышащим, окаменевшим ухом.

Но лишь растаял звук
То видишь, горы спят,
Не отступив.
Сильны.
Ни дрожи, ни ответа.
И над тобой, жесток, незыблем и распят,
Сияет дикий ад голубизны и света!