somepoetry

Признаюсь, был у меня зуб на Владимира Добина.
Он работал редактором в русской газете, и мои
стихи весьма некрасиво, на мой взгляд, не оценил.
Добина уже нет в живых, сейчас, пожалуй, то время,
когда израильтянам стоит простить друг другу
мелкие старые обиды. И стихи хорошие.

* * *

В сквере, около фонтана,
где лежит пушистый снег,
ходит-бродит рано-рано
одинокий человек.

Хоть и холодно, однако
он в пальтишке налегке.
Одинокая собака
у него на поводке.

Остановится прохожий
в изумлении на миг:
боже, как они похожи —
пес озябший и старик.

Много лет прошло, однако
вижу: только рассветет,
одинокая собака
одинокого ведет.

* * *

от в рубище идет израильтянка.
Как смоль, чернеют волосы до пят.
И пахнет тело лавром и орехом.

Вот голос, уходящий в небеса,
о чем-то молит,
но в ответ — молчанье,
лишь музыка негромкая слышна.

Вот красно-белый панцирь олеандра,
кувшинки распустившихся магнолий
и серебристый проливень олив.

Вот в этом всем,
как в зеркале, увижу
тебя, Израиль,

и случится чудо —
останусь вдруг с тобой
наедине.

Прости меня

Прости меня, что я Тебя не вижу
за этой синью в дальнем далеке,
над черепичной вымокшею крышей,
в идущем мне навстречу старике.

Прости за то, что, вздрогнув среди ночи,
я слышу голос тихий, но не Твой...
Он, как и я, Тебя увидеть хочет
и все не может встретиться с Тобой.

Прости меня...
Казалось мне, что ныне
сама земля подарит встречу нам.

Но, как и встарь, молчит во тьме пустыня.
И все еще безлюден Третий храм...