Выпуск 261. Ефрем Баух.

[somepoetry]

Сегодня в Израиле поминают жертв Катастрофы -
геноцида еврейского народа, унесшего шесть миллионов.
Это треть довоенного еврейского населения планеты.
Половина сегодняшнего. Пресловутый еврейский вопрос,
в общем, решен, пара поколений - и все.
Есть достаточно желающих считать это естественным процессом,
кивать на ассимиляцию и декларировать, что через 60 лет
война давно закончилась. Есть немало израильтян, всерьез
полагающих, что Германия расплатилась сполна, что родившихся
после войны детей, чьи родители не могли вести нормальную жизнь
после пережитого, все это никак не касается, и что если кто-то
говорит: "Как же вы, евреи, надоели со своей Катастрофой", - это
серьезный повод перестать напоминать - и им, и себе.
И все это лишн ее доказательство того, что Катастрофа не кончилась.


* * *

Он лепил хлеб из песка, он был занят
в солнечном полдне лета,
печальный карлик с большими глазами,
маленький мальчик из гетто.

И вдруг из горла вырвался смех,
а он ведь не знал, что это,
но понял по лицам, что это грех, —
маленький мальчик из гетто.

А ночью над ним, качая бороду,
с глазами печально-мудрыми
пел молитвы дедушка Борух,
сухой и желтый, как мумия.

Потом старики накрывались белым,
худыми ладонями пол мели,
садились в ряд, шептали и пели, —
недвижные белые холмики.

Наверно, трудно разжалобить Бога:
столько слезных молитв было пето!
Он был ребенком, но знал он много,
маленький мальчик из гетто.

Печальный карлик с большими глазами,
он был не из одиночек:
звезды были ему друзьями.
Не желтые. Те, из ночи.

белые звезды. Он видел их ясно,
он ждал и смотрел на них часто так.
Он знал: лишь звезды станут красными,
всем будет свободно и счастливо.

Ах, облачком стать бы, помчаться с ветрами
к тем звездам. Придете ли скоро вы?
Я мальчик, мне плохо, и папе, и маме,
и бабе, и дедушке Боруху.

Потом их заставили рано подняться.
Сказали, что там будет лучше...
Труба пребольшая. Так вот, где родятся
красивые черные тучки!

Зачем же он плачет, мой дедушка старый?
Ведь он не знает, что это...
Ты счастлив, родной. Ты облачком станешь,
маленький мальчик из гетто.

... Был мир. И дети катали обручи
в солнечных полднях лета.
И тихо плыло над ними облачко —
маленький мальчик из гетто.